Статьи

М. П. Грязнов Восточное Приаралье // Средняя Азия в эпоху камня и бронзы / отв. ред. В.М. Массон / М.-Л.: Наука. 1966. С. 233-238.

ВОСТОЧНОЕ ПРИАРАЛЬЕ

В низовьях Аму-Дарьи, в историческом Хорезме, в первой трети I тыс. до н. э. была распространена амирабадская культура, характеризуемая, как и андроновские памятники, поселениями, состоящими из полуземлянок, и лепной керамикой, изредка орнаментированной насечками на плечиках сосудов (Толстов, 1962а; Итина, 1963а). По наблюдениям С. П. Толстова, у населения Хорезма в этот период отмечается развитие ирригации, в частность проводятся каналы в несколько километров длиной (Толстов и Андрианов, 1957). Интереснейший материал для характеристики племен данного времени с преимущественно скотоводческим направлением хозяйства дали раскопки могильника Тагискен, проведенные Хорезмской экспедицией под руководством С. П. Толстова (Толстов, 1962а, 19626; Толстов и Итина, 1964).

Тагискен – усыпальница вождей

Могильник Тагискен находится на правом берегу Инкар-Дарьи в дельте р. Сыр-Дарьи, на бугре Тагискен. Около 20 больших и малых курганов беспорядочно расположено здесь на площади протяжением около 400 м вдоль берега теперь сухого русла. Они принадлежат по крайней мере к двум периодам. Из 5 раскопанных курганов 4 относятся к эпохе поздней бронзы, один – к сакскому времени (VI–V вв. до н. э.). Курганы эпохи бронзы представляют собой сглаженные временем руины больших мавзолеев, построенных из сырцового кирпича и окруженных пристроенными к ним или группирующимися около них небольшими могильными сооружениями разных форм и размеров. На вскрытой раскопками, сравнительно небольшой площади могильника открыто 7 различных могил около одного мавзолея, 6 – у другого и 3 – у третьего. В целом кладбище состояло, видимо, из десятка, а может быть и больше, крупных мавзолеев и значительного числа расположенных вокруг них и между ними небольших по размерам могил разного устройства (Толстов, 1962а, 19626; Толстов, Жданко и Итина, 1963).
Самый большой мавзолей (№ 6) представлял собой круглое снаружи и квадратное внутри массивное строение (рис. 51). Диаметр его около 15 м, стены толщиной до 4 м. Внутреннее квадратное помещение площадью в 50 м2 углублено почти на 1.5 м в землю. Строение это обведено круглой же мощной стеной, отстоящей от. него на 2 м. Все это сооружение первоначально имело приблизительно такой вид: монументальное круглое
здание в 6–8 м высотой, окруженное стеной 3-метровой высоты и толщины. Внутренние стены погребального помещения были обложены толстым слоем камыша и веток и, судя по находке более 100 бронзовых гвоздей, задрапированы какими-то коврами. Пол устлан циновками. От перекрытия помещения ничего не сохранилось. Можно предполагать, что оно было купольным, дарбазного типа.
Три других мавзолея более сложного устройства и несколько меньших размеров также величественны и монументальны. Конструкция их не вполне понятна. Квадратная погребальная камера в одном случае (мавзолей № 7) сложена из кирпичей, в двух других стены ее образованы кирпичными колоннами и рядами деревянных столбов (мавзолеи №№ 4 и 5). Камера окружена кольцевым, по-видимому, крытым «коридором» шириной в 2 м, отстоящим от камеры на 1.5-2 м. Каркасом внешней стены коридора служит ряд часто поставленных деревянных столбов, а внутренняя, более монументальная стена сооружена, как и стены камеры, из кирпича или образована чередующимися кирпичными колоннами п рядами столбов. Наконец, снаружи все это обведено массивной кирпичной квадратной оградой со стенами 3-метровой толщины. Ограда серединой своих сторон вплотную примыкает к наружной стене кольцевого коридора, а в свободных углах ее поставлено по одной массивной, сложенной из кирпича колонне, также примыкающей к стене коридора. Назначение колонн остается совершенно непонятным. Первоначальный общий вид этих трех мавзолеев был примерно таков: квадратная массивная ограда, к которой внутри примыкает более высокий, крытый кольцевой коридор, а в центре, как бы в круглом дворике, помещается относительно небольшой квадратный домик (5x5 и даже 3x3 м).
Вход в ограду и в погребальное помещение во всех мавзолеях сделан с восточной стороны. Вероятно, в связи с этим все меньшие могильные сооружения пристроены и с севера, и с юга к большим мавзолеям. Эти малые могилы в одних случаях повторяли в упрощенном виде конструкцию больших мавзолеев, в большинстве же своем имели вид небольших прямоугольных оград. Они также обращены входом на восток (рис. 51).

Все мавзолеи ограблены и все сгорели. Когда это произошло, сказать трудно. Несомненно, что то и другое было в древности, причем ограбление предшествовало пожару. Это следует из того, что стены и другие архитектурные части сооружения не нарушены, а сохранившиеся в камерах остатки всего захороненного и следы пожара (угли, зола) находятся на полу и отсутствуют в «насыпи» кургана.
Нельзя поэтому следы огня в Тагискене приписывать обряду трупосожжения, как это делают некоторые исследователи могильника (Толстов, Жданко и Итина, 1963). Нельзя этого делать еще и потому, что этнография не знает примеров, когда бы сооружались огромные монументальные здания лишь затем, чтобы сжечь их вместе с помещенным в них покойником. Ведь мавзолей № 6 в Тагискене по своим размерам (точнее, по массе употребленных на сооружение строительных материалов) лишь немногим уступает, например, знаменитому монументальному мавзолею Гур-Эмир в Самарканде, в котором был погребен Тимур.
О богатстве могил в Тагискене говорят не только размеры мавзолея. Просторные погребальные камеры площадью по 15 и даже 50 м2 каждая предназначались, видимо, для помещения в них разнообразного и пышного инвентаря, сопровождавшего умерших. Грабители, огонь и время уничтожили большую часть погребенного, но и оставшееся дает представление о пышности п роскоши похоронного обряда. Умершего снабжали обильной, вероятно разнообразной пищей в большом количестве сосудов – до 60 в одной могиле (мавзолей № 6). Основная масса посуды – это небольших размеров миски, горшки и кувшины. Все они лепные, очень хорошей выделки, чернолощеные, с нарядным тисненым геометрическим орнаментом, часто с белой инкрустацией. Один горшок даже украшен 4 золотыми обоймочками по венчику. Несомненно, что эта посуда представляет собой лучшие отборные образцы из имевшихся в соорудившем могилы обществе.
Других вещей сохранилось совсем немного. Это прежде всего упомянутые уже бронзовые гвозди для навешивания ковров, войлоков или других каких-то драпировок на стенах мавзолея № 6. Уцелело несколько золотых украшений: оригинальной формы массивная литая серьга, бусы, а также миниатюрные медные гвоздики с позолоченной головкой и др. В двух могилах (мавзолеи №№ 4 и 7) найдены бронзовые втульчатые наконечники стрел с характерным, очень узким пером. Бронзовые изделия представлены еще обломком серпа, большой серповидной или полулунной подвеской, игловидными или булавковидными предметами. Интересны также несколько костяных пластинок с кружковым и спиралевидным орнаментом и нитка сердоликовых цилиндрических бус.'
Нет сомнения, что мавзолеи Тагискена были усыпальницами представителей высшей племенной знати, вероятно племенных вождей. Рядом с ними хоронили, видимо, членов их семей и приближенных слуг. Могилы этих лиц были богаты. Так, например, в пристроенной с севера к мавзолею № 5 могиле найдены 40 нарядных горшков, золотые серьги и бусы.

Вопросы датировки

Вещевой материал Тагискена находит себе очень близкие аналогии в менее богатых могильниках и в могильниках основного населения культур карасукского типа Сибири и Казахстана. Шаровидные и сплющенно-шаровидные формы тулова сосуда с выпуклым или плоским дном, иногда на поддоне, с характерным «карасукским» прямым венчиком, чернолощеная поверхность, геометрические тисненые орнаменты, происходящие от андроновских и во многом еще на них похожие, часто с ними идентичные, наконец, белая инкрустация – все это свойственно керамике типа Дындыбай-Бегазы в Центральном Казахстане, карасукской керамике Верхней Оби и Енисея. Некоторые сосуды из могильников Карасук I и Ярки I на Енисее по формам и орнаментам настолько сходны с тагискенскими, что легко сделать ошибку, определяя, какой из них происходит из Приаралья, какой – с Енисея. Правда, в целом тагискенская керамика отличается значительно большим разнообразием форм, нарядностью и пышностью орнамента. Кроме того, эта чернолощеная керамика Тагискена во многом сходна и с подобной керамикой кобанской и ходжалы-кедабекской культур на Кавказе.
Бронзовые и золотые вещи Тагискена немногочисленны и своеобразны. Пока близкие им аналогии в других районах неизвестны. Исключение составляют лишь бронзовые втульчатые наконечники стрел, совершенно подобные таким же наконечникам в могильнике Дындыбай.
Своеобразные конструкции надмогильных сооружений Тагискена также следует сравнивать прежде всего с сооружениями карасукского времени в Центральном Казахстане, которым тоже свойственно сочетание прямоугольных и круглых стен в одном памятнике (Бельасар, Канат-Тас), наличие пристроенных малых могил к первой (основной), более богатой могиле. В некоторых случаях, как например в мавзолее Аксу-Аюлы, надмогильные сооружения по своей монументальности и сложности конструкции особенно близки тагискенским (Маргулан, 1959, стр. 34-37).
Ранние мавзолеи Тагискена принято относить к началу I тыс. до н.э., а именно к X–VIII вв. до н. э. Однако они сходны с памятниками дындыбай-бегазинского типа, в Казахстане и карасукского в Южной Сибири, а со сменившими последние в X–VIII вв. до н.э. памятниками ивановско-замараевского типа в Казахстане и каменноложского на Енисее они почти ничего общего не имеют. Поэтому в относительной хронологии Тагискен находит себе место после андроновской культуры в периоде, для которого характерны памятники типа Дындыбай–Бегазы–Карасук и который предшествует появлению памятников ивановского и замараевского типов [поселения: Улу-Тау, Бугулы ІІ, Суук-Булак; могильники: Боровое (ограда 1, 1954), Черняки (курганы 36, 37)]. В абсолютной хронологии время сооружения мавзолеев Тагискена, как и памятников карасукской культуры, надо относить к концу II тыс. до н. э.

Культура строителей мавзолеев

Надо полагать, что местоположение усыпальниц племенной знати Тагискена находилось в центре расселения какой-то большой этнической группы с культурой типа Дындыбай-Карасук, занимавшей значительную часть степей и полупустынь Средней Азии. Нам известны пока лишь незначительные следы ее пребывания здесь. Один сосуд и несколько фрагментов керамики, близкой по форме и орнаментам к керамике Тагискена-Дындыбая, найдены на р. Зеравшане. Небольшая серия такой же керамики, правда иного варианта, собрана в районе сел Каинда и Джаильма на р. Чу.
Материалов пока еще недостаточно, чтобы дать по ним сколько-нибудь полную картину жизни степных племен Средней Азии в конце II тыс. до н. э. Но общее представление мы можем получить главным образом по аналогии с более детально изученными районами Казахстана и Сибири. Большое количество в могилах костей животных, преимущественно крупного рогатого скота, как и в памятниках карасукской культуры, указывает на весьма значительную, если не основную, роль пастушеского скотоводства молочной направленности. С крупным рогатым скотом в течение многих веков кочевали массагеты и скифы. Можно предполагать и наличие мотыжного земледелия в условиях скотоводческого яйлажного хозяйства при ежегодных переселениях с зимних пастбищ на летние и обратно.
Полукочевники Приаралья имели, видимо, оживленные связи с населением земледельческих оазисов. От земледельцев могли быть заимствованы некоторые строительные приемы и прежде всего изготовление для мавзолеев сырцового кирпича. Несомненно, от земледельцев получена сделанная на гончарном круге посуда.
Наличие особого кладбища, где сооружались величественные мавзолеи для погребения в них представителей высшей племенной знати, вокруг которых лепились могилы членов их семей и, вероятно, зависимых сородичей, служит указанием на далеко зашедшее разложение патриархального рода, на выделение слоя богатой племенной и родовой аристократии. Возможно, что подобные же богатые усыпальницы племенных вождей будут найдены со временем и в других центрах расселения скотоводческих племен Казахстана и Сибири этого времени. Но пока Тагискен является единственным памятником, не имеющим себе равных по величине и сложности надмогильных сооружений, по богатству и пышности погребального инвентаря.